Можно ли подобрать слова, чтобы описать то, что происходит за гранью Сознания - там, где не существует Наблюдателя?

Где может храниться память о том, как Сознание возвращается из Небытия.

Или Наблюдатель всё-таки существует?!

        Что-то настойчиво и неуклонно пробивалось извне проблесками неясных ощущений, мягкими волнами сменявших друг друга. Словно необъяснимая сила поднимала на поверхность безбрежного океана Забвения частицы восприятия, по какой-то непонятной причине ещё не успевшие раствориться в его умиротворяющей, сладостной неге.

         Накатывающийся прилив имел свой неуловимый ритм. Пространство вокруг то медленно, но последовательно расширялось, притягивая и заставляя устремляться навстречу пробивавшемуся невесть откуда Свету, то приятно обволакивало, унося в уютную, безмятежную Темноту. Иногда всё вокруг вдруг на мгновение отстранённо замирало, не желая принадлежать какому-нибудь одному состоянию.

       Постепенно Свет становился настойчивей и ярче, отвоёвывая всё большее пространство, сокращая время пребывания в соблазнительном Небытие, превращая Тьму в сумрачную Мглу, по-прежнему манящую таким желанным покоем. В отличии от безмолвной Тьмы, Свет нёс в себе звуки, сливающиеся в непонятный навязчивый гул.

     Наконец он превратился в ослепляюще яркое сияние, заливая собой всё вокруг. Сумрачная мгла не развеялась как зыбкая туманная дымка, она почтительно пропустила сквозь себя неумолимое сияние и величаво расплылась, разделившись на неравномерные пушистые клочья с неровными краями. Невесомые клочья стали плотнее и, плавно оседая, легли Тенью на тончайшую ткань Бытия, обозначая нечёткие контуры и размытые силуэты нового, зарождающегося мира.

       Незримая ткань словно служила необходимым и естественным препятствием на пути полного, тотального единения неумолимого Света и всепоглощающей Тьмы. Их взаимодействие было похоже на завораживающий великолепный танец или на захватывающее эпическое сражение в зависимости от того, какое положение занимало восприятие свидетеля этого грандиозного действия.

      По мере того, как очертания обретали форму, окружающее пространство непрерывно изменялось, наполняясь разнообразными оттенками, ощущениями, запахами и звуками. Следуя за ними, восприятие становилось чётче, обретая необходимую устойчивость, и в конце концов обнаружило себя внутри какого-то строения, похожего на просторную открытую террасу с деревянным полом и высоким потолком. 

         В центре потолка на пересечении четырёх резных балок, поблёскивая золотым блеском, висела металлическая чаша. Четырёхскатная крыша опиралась на массивные деревянные столбы и дополнительно поддерживалась более лёгкими колоннами, украшенными искусной резьбой.  Воздух был наполнен кристальной свежестью, порывистый ветер доносил на своих крыльях смолистый запах хвои и тонкое благоухание разогревающихся диких трав. В голове было абсолютно пусто и безмолвно, когда на смену простому созерцанию пришло осознание собственного существования. Тут же откуда-то лениво всплыл первый здравый вопрос: «Где я?».

         Он попытался найти ответ, стараясь перевести внимание куда-то внутрь себя, но так и не смог ни за что зацепиться, внутри было по-прежнему тихо и пустынно. Продолжая сонно исследовать окружающее пространство в поисках знакомых деталей, которые могли бы вызвать какие-нибудь ассоциации, способные привести ум к необходимым воспоминаниям он подумал, что терраса, вероятно, была построена из древесины вековых сосен, видневшихся в синей дымке на зеленеющем горном склоне за её пределами.

           Сознание полностью вернулось к нему, он потянулся, с удовольствием ощущая, как сладко растягиваются, расслабленные покоем, мышцы, и кровь приятной волной разливается по ним, когда они возвращаются в свое исходное положение, наполняя их гибкостью и силой. Затем он лёгким движением сел, желая осмотреться.

      Всё было залито солнечным светом, его лучи в промежутках между порывами холодного ветра начинали припекать, становясь интенсивнее и безжалостнее. Смотреть в сторону солнца было невозможно, яркий свет нестерпимо слепил глаза. Единственное, что он смог мельком заметить -были краешки крыш каких-то строений, расположенных ниже. Он перевёл взгляд. К жёсткому топчану, на котором он сидел, была придвинута деревянная табуретка, на ней стоял блестящий от солнца металлический светильник с горящей свечой и глиняный чайник причудливой формы с двумя маленькими чашечками без ручек. Если судить по яркому солнечному свету, ещё достаточно холодному воздуху и продолжающей гореть свече - то сейчас должно быть очень раннее утро.

«Странное место я выбрал для ночлега», - зажмуриваясь, подумал он, отворачиваясь от слепящего сияния светильника.

           Теперь, когда свет перестал бить прямо глаза, его взгляду предстал раскидистый клён, игриво шелестевший пламенеющим золотом листвы в утренних лучах под тенистой защитой, возвышающейся над ним, огромной скалы, испещрённой множеством каменистых уступов. В спасительной тени террасы скрывался длинный деревянный стол.

      Едва он успел сосредоточить своё внимание на столе, как перед его глазами неожиданно возникло странное видение: пелена черного дыма, напоминающая, сгущающуюся, грозовую тучу в которой хаотично перемещались два тлеющих красных уголька. Черная туча разразилась неописуемыми звуками, похожими на послание. Однако, он ничего не смог разобрать - в его чуждом, потусторонне-утробном звуке невозможно было отыскать какой-то смысл. Видение так же внезапно пропало, как и появилось, а сзади раздались негромкие, шаркающие шаги.

       Обернувшись, он увидел невысокую, сгорбленную, пожилую женщину. Поднявшись на террасу и нисколько не удивившись его присутствию, она встретилась с его недоумевающим взглядом и устало переводя дух, произнесла: «О, я вижу ты пришёл в себя».

«Что это было?!» - ошарашено пронеслось у него в голове...

Резерв